Прошумела над деревней гроза

В полдень над нашей деревней прошумела гроза. Туча надвинулась неожиданно и, обрушившись косым ливнем, уползла дальше. Но молния натворила беды: на усадьбе машинно-тракторной станции расколола старый дуб, которому давали не меньше двухсот лет, и контузила механика Сергея Костянка. Весть эта, как обычно преувеличенная, в один миг облетела деревню.

Со всех сторон, несмотря на дождь, народ бежал к машинно- тракторной станции. Но Сергея уже отвезли на медицинский пункт. Узнав, что он жив, люди успокаивались и, промокшие, возвращались в деревню. Радовались дождю, хотя в разгаре была уборка и на поле там и сям стояли копны. Но от дождя сейчас, конечно, больше пользы, чем вреда: после почти месячной жары начала желтеть картофельная ботва, вянут овощи. Теперь можно было надеяться, что все это оживет, зазеленеет и даст осенью добрый урожай.

Усадьба уже опустела, когда по тропке, вьющейся за огородами, не по годам быстро подошел старик с палкой, в промокшем парусиновом костюме.

— Что с ним? — в тревоге за Сергея спросил он хромого сторожа.

— Ничего. Живой. В больницу повезли.

Старик снял соломенную шляпу, чистым платком вытер лысину, лицо и присел на ржавое тракторное колесо, лежавшее возле дуба.

— Данила Платонович, вы бы пошли под навес. Да и от дуба этого подальше... Леший его ведает, отчего так часто в него бьет. И громоотводы вокруг, а все одно. Ишь как разворотило. Стихия!

Сторож кивнул на высокий шест, по которому до земли спускалась проволока. Однако Данила Платонович ничего не ответил. Он сидел наклонившись, опираясь на суковатую можжевеловую палку, и тяжело дышал. Вдруг перед ними появилась девушка лет семнадцати, раскрасневшаяся, в мокром платье и спортивных тапочках. Она бросила на сторожа неприязненный взгляд и заботливо склонилась над стариком.

— Данила Платонович, вам нехорошо? Давайте я вас провожу домой.

Он поднял голову, и добрая улыбка осветила его морщинистое лицо.

— Спасибо, Рая, — и неожиданно легко поднялся, поглядел на дуб.

Дуб и в самом деле был могуч: ствол в три обхвата. И немало гроз он на своем веку повидал! На теле его остались шрамы — заросшие трещины. Верхушка засохла. Данила Платонович помнит ее зеленой, кудрявой; тогда дуб возвышался над всей округой и был виден за много километров от Криниц. А теперь осокори1 выше его. Остались на нем всего две толстые ветви; одна из них поднималась вверх, другая раскинула далеко в сторону свою листву и под тяжестью ее склонилась к земле. Молния отщепила нижнюю ветвь, и она повисла вдоль ствола.

Выглянуло яркое солнце, разбрызгало веселые лучи, но дождь еще шел, слепой, мелкий. Солнце заиграло на мокрых дубовых листьях. А над рекой и синим лесом, где стояла туча, от которой тянулись к земле голубые нити косого дождя, огромной раскрашенной аркой встала радуга. Там все еще гремел гром, но уже тихо и ворчливо, будто недовольный чем-то, грозился, что еще вернется и тогда от него милости не жди. (450 слов)

По И. Шамякину